детствов детстве, помню, выдумала себе волшебную страну: намешала мультиков, сказок, современного благополучия, своих выдумок и желаний; и писала туда письма, каждый день, пряча сложенные вчетверо клетчатые листочки во ввинченные в косяки крепления для «турников» – металлических балок поперек дверного проема, – на которых можно было подтягиваться или висеть вниз головой, согнув ноги в коленях. ответы приходили всегда, сразу или через день, было так потрясающе, удивительно: ну еще бы – моя страна есть, значит, я могу попасть туда и совершать подвиги, созидать разрушенный мир и вечно попадать в приключения с ватагой друзей.
представляю, как мама с бабушкой мучились в первый раз над моими каракулями: отвечать или не отвечать?, но когда я их чуть позже спрашивала ведь вы, вы пишете?, всегда твердо – нет.
еще постоянно пела песенки на непонятном языке – подражая иностранным звездам, наверное, в английском я ведь тогда вообще не разбиралась.
врезалось в память: мы с родителями на даче, я, вприпрыжку, босиком по влажной жирной земле, по острой траве, моментально – по муравейнику, распластавшемуся посреди тропинки, во всю ее ширину. напеваю что-то из предыдущего пункта, в небе солнце, в волосах солнце: в глаза лезет, цепляясь за пряди, а в голове обдумывается сюжет очередного творения, гениального, конечно, которое, может быть, экранизируют. ужастик, мистика о древнем проклятии – «медальон» – даже обложку ясно вижу: темно-синий фон, в правом углу девушка в приглушенном белом (длинные белые волосы вьются как после дождя) стоит боком, в левом – свисает на тонкой цепочке тот самый медальон, почему-то из золота, в центр крышки всажен крупный рубин. название, рваными буквами, по горизонтали на всю обложку: как турник в рассохшейся двери, как муравейник на неухоженной тропке.