поездаони идут, огибая пространство и время,
иногда заходя за границы рамок.
четыре всадника ставят ногу в стремя,
летят на укутанный в снег полустанок.
там ждут поезда замерзшие души:
младенец, ему бы исполнился годик,
в рот положил свои желтые уши;
он не понимает того, что уродик.
старуха стоит, опираясь на палку,
цепляясь за все, что зовется молвою.
девочка прыгает, подбрасывая скакалку
высоко над отрезанной головою.
человек стонет, засунув голову в банку,
где плавает его совесть и грязный носок.
мальчик ловит синюю рыбку-бананку,
заранее целясь в висок.
а поезда бегут по дрожащим линиям,
ржавым, как вены, красным, как вереск;
на каждом стекле кровью написано «именем
бога» и какая-то повседневная ересь.
машинист ослеп и танцует кондуктор
по вагонам, отбирая билеты счастья,
он кричит в фиолетовый репродуктор
о том, что зачем-то должно быть ужасно.
поезда заворачивают за последнюю полуокружность,
заезжают на ноги встречающих очень тихо
и те, кто поверил в свою никому-не-нужность
начинают толпиться у входа в выход.
не думай, что это тебя не коснется:
ведь в твоем городе тоже живут перроны,
и ты иногда, когда дома никто не проснется,
уходишь смотреть на исчезающие вагоны.