он вышел на улицу, помахивая детским флажком, –
и люди встали под его знамена.
он спел им несколько песенок ночью –
и они обернули себя в его веру.
он не хотел никого вести за собой,
но люди подталкивали его,
и ему приходилось шагать вперед.
он не собирался нести ничего,
тяжелее своего полуиллюзорного,
прекрасно-ирреального мира,
а они всучили ему громоздкий крест.
ноша слишком тянула его,
и он стал оступаться
все чаще
и чаще
и спотыкаться, и припадать на колени.
люди не стерпели этого.
для них было – либо с крестом, либо на кресте,
поэтому они распяли его.
и подняли высоко над головами,
подставляя его тело стервятникам.
так плоть его становилась все тоньше,
и людям было все легче идти.
кто-то даже начал непринужденно пританцовывать,
напевать под нос однообразные мотивчики,
перебрасываться шутливыми репликами с соседями.
а когда его совсем не стало, люди бросили крест.
теперь они стали абсолютно свободными.