1-72
смотри исподлобья, прикрыв рукой глаза, распластав пальцы, зрачок одного между мизинцем и безымянным, ресницы, мягкие и длинные, как у этого мальчика в маршрутке, фотография оборвана, портрет недописан-только эти дробленные глаза, и повернутая внутренней стороной ладонь, мягкая кожа и синие язычки вен.

знаешь, я могу найти миллион значений в продернутой в ручку двери веревке, я могу догадаться, откуда взялась влажная земля на полу, и я точно знаю, что открывает форточку.

ветер.

ретев.

ретивый ветер, ветреный ретривер.


только это все промелькнет вспышкой выключенного включателя (как очаровательно звучит: выключеный включатель, huh), белая лента свисает с изогнутой шеи моей люстры, лампы, плафоны, два из пяти всегда перегорели, путается в моих волосах, моя шея запутается в ней/в них, заплутается, склевали голуби все крошки, а милые крошки склевали голубей, чьи внутренности разбросаны на тропинке, идущей через два дерева/дерево и кустарник/кустарник и травинку/две травинки,

олег!олег!

ну где же ты

и твой фотоаппарат?

ты знаешь, на асфальте

уже много их передавило

развезло на несколько метров

и перышки так красиво кружились,

пока не были сбиты пылью,

втоптаны грязью.


сплошное очарование: в нашем прелестном ****** закрыты все трещинки, все переулки залиты солнцем, повешен замок, сотканный из всех обрывков: тумана, сновидений, мусора, листочков, крыльев, шкурок червяков, нерожденных и убитых до крещения, великих мудрецов античности,.

это муравей: ,.

ему отрвали лапы, все, кроме одной, и одно усико.